М печально вздыхает: "Форум старый, цены сейчас поднялись аж в два раза". Ищет палатку, читает отзывы, сравнивает характеристики. В таком путешествии каждый килограмм на счету, а чем меньше вес, тем дороже эта прелесть стоит.

Я понимаю в палатках примерно… ничего. Ставила два раза в жизни, один раз собирала её одна, когда уезжала с Доброфеста. Если бы не дождь - отдала бы сразу М, потому что мысль о подобной самостоятельности меня пугала. А потом ничего, справилась: вытряхнула всех жучков-паучков, вытащила колышки и бегала вокруг, сводя угол к углу. Большая компания рядом поддерживала уважительными взглядами и улыбками. Там девушки не могли сами даже коврик завязать, всеми сборами занимались парни. Такая гордость за себя проснулась! Я же городской житель, выросший в тепличных условиях, ни разу в настоящем походе не бывавший.

- Ты правда считаешь хорошей идеей ехать вместе?
- Старый друг лучше новых двух. Я точно знаю, что ты не нытик и близка мне по духу. Правда, "умираешь" каждый месяц.
- С этим можно что-то придумать.
- Рано или поздно мы доедем до места, где не будет знакомых таблеток.
- У них международная классификация, всё будет хорошо.

Наутро М не только не передумал, но и потащил меня делать mind map ("карта мыслей"). Мне это деревце не приглянулось, таблица удобнее для актуализации. Четыре колонки: Чё, Почём, Вес, Статус. Надо составить список необходимых вещей и документов, прикинуть бюджет и сроки. Это забавно: мы два безработных оболтуса, не имеющие даже загранпаспортов. Визу ни разу в жизни не получали. Фактически мы собираемся перекроить свой привычный уклад жизни ради этого Путешествия. Когда я думаю о предстоящих решениях разнообразных проблем, рационалист во мне вопит "Невозможно! Не успеете! И вообще, ты курс доллара видела?!". Я смущенно улыбаюсь в ответ: "Всё получится, если иметь хороший план. Глаза боятся, руки делают".

Наконец, палатка выбрана: всё как надо, и даже скидка приятная, успеть бы купить. А за окном идёт снег и совсем не верится, что через несколько месяцев мы будем ночевать под небом маленького города на побережье Японского моря.

Я не писала почти год. По сути, я забросила дневник в феврале. После попытки самоубийства жизнь так и не стала значимой и разноцветной. Во всём ощущение чёртовой замены, как наркоманы подменяют любимый наркотик всё более дешёвым аналогом, пока, наконец, не сдохнут. Мне тяжело даётся признавать, что я не вылезаю из депрессии, несмотря на все усилия домашних, друзей и врачей. Я полежала в больничке, попила антидепрессанты, поймала жёсткий "синдром отмены" и вот она я. Три раза ночевала дома с 7 декабря. Куда бы ты не бежал, везде берёшь с собой себя.

Тут М выпил со мной винишка и как давай заражать меня энтузиазмом на тему поездки автостопом! Могёт, могёт. У Земфиры было "моей огромной любви хватит нам двоим с головою", а у него вот энтузиазма. Вдохновляет, зараза. Весь мой мирок с ног на голову переворачивает. И уснул ведь безмятежно, похрапывает, выдаёт сквозь сон что-то вроде "как с тобой сложно" на мои покусывания загребущих рук и смех. А мне не спится: гадаю, что делать дальше. Неясно даже, вернемся ли мы к этому разговору на трезвую голову.

Для меня формула жизни за пару месяцев свелась к "Не знаешь, что делать? Пей вино. Рано или поздно из кухонных разговоров складываются романы". Иногда хочется начать с того, как я прикуриваю от конфорки и даже спалила разок волосы по неосторожности, когда пела Лёле в трубку Shake it out, или как медленно течет вода от макушки к кончику носа, пока я сижу в ванной, скрестив ноги, под краном… По части бытовых бесполезных фактов я могу обогнать Харуки Мураками. Вижу в этом романтику. Фанат неторопливых печальных повествований. Должен ли вообще быть в жизни смысл? Надо ли искать своё место и строить свой Дом, или можно праздно перебегать от дивана к матрацу, мерзнуть в электричках и согреваться под пледами в дружеских объятьях?

Когда я не кропаю посты, я начинаю что-то хитрить, плести, придумывать. Я выстраиваю мостки, заранее зная время их работы и способ их сожжения. Переставать быть честной с собой, с близкими, множить ситуации без намерения о них рассказать, впутываться в истории "сложные и несбыточные", жить так, будто "вчера" не было, а "завтра" никогда не наступит. Испытывать всё: от ненависти до любви, от полной апатии до чувства, что происходящее самое-важное-в-жизни, от "не трогайте, отойдите, забудьте" до "никогда не отпускайте, лечите, не бросайте". А умею ли я ещё быть собой, если вообще помню, кем я была?

Эти три чёртовых года заставили повзрослеть, обзавестись ориентирами, научиться прощать и прощаться. Моё обретение опыта разрешили вписать в графу "хобби". Я отрицаю любовь, дружбу, честность, верность, да почти все идеалы отрицаю, потому что нет их у меня, нет их у людей, меня окружающих. Постоянное "меж двух огней" учит всё делать на два фронта, никогда не ставя ультиматум самому себе, а больше ставить некому! Культ "одиночества в толпе", культ "кто не с нами, тот против нас", культ "я ненавижу тех, кого не люблю". Будто идёт война и конца-края ей не видно. Со всех сторон. Отошёл от одного потрясения - на тебе другое, осмысли, живи с этим! Люди, чёрт возьми, взаправду умирают. Слёзы подруг - уже не пиздострадания пятнадцатилетних девочек, а переживание семейных трагедий.

Вереница из самоубеждений "жизнь не заканчивается", "всё проходит", "carpe diem, детка". Кто сказал, что нельзя убежать от себя? У меня получилось.

Я не могу представить как в книгах после захватывающих приключений герои берут и возвращаются к обычной, неприметной жизни. Как они могут просто взять и продолжить нормальную, банальную жизнь после того, как спасли мир? Как можно продолжать стирать белье в реке, варить картошку на ужин после того, как убили дракона? Как можно спокойно спать душной июльской ночью в своей скучной кровати, слушая пение цикад после того, как бились во имя добра, омываясь в бою кровью врагов?
Разве вообще можно вернуться после такого к обычной жизни?
Мне кажется, что после счастливого, умиротворенного финала в книге только начинается настоящая, всепоглощающая трагедия героя.

Поздравь меня, мой загадочный незнакомец, сегодня я поверила в чудо. Но, кажется, не помешает предыстория.
Последние две недели мы с Анной старательно убивали все свободное время на создание курсовых по бурению, не самый нужный предмет для нашей специальности, признаться честно. К концу второй недели, курсовые насчитывали порядка трех масштабных переделок, сон свелся к 2-4 часам в сутки, напряжение ушло в зашкал. Мои дела обстояли несколько лучше, чем ее, но все же были не идеальны. Главной проблемой стала сама кафедра и ее внутренний разлад. Преподаватели мало того, что разделились да консерваторов и реформистов, на перебой кричащих о преимуществах кто отечественного, а кто зарубежного оборудования, более того, внутри своих маленьких "могучих кучек" они никак не могли сойтись в элементарном выборе конструкций скважин. Словно и не игрушечный у нас разрез вовсе.
Но все рано или поздно идет на лад, и сегодня, выбивая себе заветное место в очередях бурильщиков, мы отправились покорять священную кафедру.
Руки Анны крепко сжимали две папки, два ГТНа, две курсовые, различные на уровне проектирования конструкции. В ее голове роились десятки возможных исходов этого похода, но останавливалась она почему-то на самых пессимистичных.
Минуты ползли медленно и печально, придавая ожиданию мучительности. Дверь преподавательской не смыкалась от потока людей. И в этом гаме, к нам подошел заведующий лабораторией со словами:
- Что, так все плохо?
- Да, - ответила Анна, - Ч. все переправил, теперь скважина без одной обсадной колонны и тампонирования, у меня две курсовых и не ясно какой из вариантов верен.
Она говорила и говорила, раскрывая суть своего присутствия, меж бровей мужчины залегла складка.
- На что буришь?
- Никелевые руды.
- Девочки, а вы кто?
Вопрос удивил, но не застал врасплох. Ответили хором:
- Геофизики.
- Ахуеть блять, - одними губами произнес усатый заведующий, вытягивая из рук Анны папки и затворяя за собой дверь преподавательской.
Не думаю, что стоит описывать переполох, поднявшийся в крохотном коридоре в три шага в поперечнике, под завязку наполненном нервными студентами.
- Зачетку дай, - тоном, не терпящим возражений, спустя минут пять скомандовал заведующий, выглянув из-за двери.
Это был тот самый момент, когда ты знаешь, что тебя ждет, но все еще не можешь поверить. И пусть в данном отдельно взятом случае это что-то ждало совсем не меня, чувство, тем не менее, тусклее не было.
- Что это… Как… Что вообще происходит. Я не понимаю.
На глазах Анны наворачивались слезы, я откровенно боялась, что в любую минуту она разразится истерикой. Но все было иначе.
Заведующий вышел с парой ламп, позвав Анну за собой.
Меня не было в аудитории 2116, в крохотной комнатке, с одной единственной железной лестницей и дверью, больше похожей на бункер годов 80х, но суть разговора, по стечению обстоятельств, я могу передать с не меньшей точностью, чем эмоциональные высказывания заведующего.
Вручив зачетку с отметкой "отлично", он сказал самое важное и правильное на тот момент: «Не унывай. Лучше разбирайся в том, что тебе действительно нужно».
Я не могла сдержать улыбки. Искренней, чистой.
- Мне так стыдно, это не честно, - тихо говорила Анна, спешно идя по коридору четвертого корпуса, - и теперь мне обидно за ту же Наташу, которую пять раз отшивали. Почему я?
- Ты понравилась ему, еще когда мы Б. на проверку носили. Он разговаривал с нами и видел, что мы что-то знаем, шутил про матриархат. Он все прекрасно понимает, нам это не нужно. Он сделал то, что было правильно на его взгляд. И он прав.
- Почему тогда не…
Этот разговор мог длиться бесконечно, он затрагивал вопросы солидарности, личных симпатий, разумности, человечности. Он был прост и ладен ровно до того момента, пока она не задала вопрос другого характера, отвлекая меня от увлекательного погружения в свою куртку - скафандр.
- Почему ты не агришься на меня?
- Потому, что я рада за тебя.
- Но ты же…
- По твоей логике я должна не агриться, а завидовать тебе. Но я… я просто рада.
И она обняла меня. В десятый, а может и двенадцатый раз за этот день. Очередной раз, в каждом из которых было что-то правильное, родное.
Все то время с момента изъятия Аниной зачетки я не находила в своей душе зависти, злости или ненависти, сердце щемило от радости, и понимая того, что все закончилось. Ведь и шла просто для того, чтобы быть рядом на всякий случай, вдруг бы ничего не вышло. Я не могла испытывать нечто иное. Я слишком долго училась радоваться чужим успехам.
На улице мелкой белоснежной крупой сыпался снег, покрывая декабрьские лужи, вызывая улыбки и мурашки, куда ж без них.
- Да что такое, почему все так старательно пытаются вывести меня сегодня из депрессии, - всплеснула руками она, затягиваясь сигаретой, прежде, чем я успела взять ее за теплую ладонь, переплетая пальцы.
Я улыбалась, вплоть до своей остановки. А она не могла прийти в себя:
- Я не верю, мне кажется, я сплю или в коме.
- Тогда я в коме вместе с тобой.
- Это все как сцена из книги.
- Твоя жизнь вообще похожа на книгу.
- Детективную историю?
- Скорее триллер.
Я тихонько поманила ее, запечатлевая на щеке еле ощутимый поцелуй. И вышла в снежный занавес.

Порой, поддержка и внимание – самое малое, что мы можем сделать для других, но самое важное. Эта работа далась нам нелегко, так не было еще ни с одной. А кому-то все еще только предстоит ощутить на себе прелести странной кафедры. Но из этой истории я вынесла веру в чудо. И подтверждение тому маленький рождественский подарок – подпись от восемнадцатого декабря с пометкой «отлично». Спасибо.

Именно в тот момент, когда ты бросаешь себе вызов, когда в голове крутишь как мантру 'давай, дай мне повод', и ты готов уже встать и действовать, даже твои ноги принимают такое положение, чтобы вскакивать было удобнее, и внутри ты замираешь, как лев перед прыжком из засады, твое сердце так бешено стучит, а потом в секунду успокаивается, потому что ничего не происходит.

Кто-то хлопнет тебя по плечу, ты проглотишь вязкую слюну, нагло осклабишься и, как из года в год, сделаешь вид, что так задумано, что абсолютно ничего не случилось.
Ты сломаешь себя в любом месте, лишь бы не показать всем, что тебе не все равно.

Но недавно в один из таких моментов мы столкнулись взглядами. И я понял, что кто-то успел увидеть.
И тогда во мне вспыхнула злость, пожирающая все доброе и хорошее.
Не смотри так, будто ты меня знаешь.

Я включила Beatles, чисто случайно, знаете ли. Не слушала их со старших классов школы. Это замечательно, ребята. Они добряки - у меня цветы распускаются в груди. Настроение поднимается!
Перед сессией мне удалось съездить домой. Дядюшка отмечал свой День за Волгой, у озера, в красивом деревянном доме с друзьями и родными. Я поняла, что выросла среди этих людей: и на природу с ними, и на праздники, куда угодно! Я выросла в теплой компании родителей и их друзей. Они ни разу не отказали друг другу в помощи, всегда поддерживали и приезжали по первому зову, давали в долг большие деньги, помогали и словом, и делом. У них полное доверие.
В подростковом возрасте с такой же политикой я начала взрослую жизнь: всем помощь, добро, дружба и вера! Потихоньку… хрупкий мой мир стал рушиться. Оказалось, что твой лучший друг, может быть, совсем и не друг. Твой парень, совсем не твой. Твои подружки… ну тут вообще. Я начала злиться на людей, что я не получаю никакого ответа. Ушла в депрессуху, слушала Егора Летова и тихо пыталась всех возненавидеть. Но этого сделать не получилось, не могу я ненавидеть, просто не могу. Пришлось долго идти к тому, чтобы делать добро безвозмездно.
Когда я снова попадаю в компанию родителей, меня охватывает невообразимое тепло и чувство уюта. Надеюсь, что через десяток лет я тоже буду сажать друзей в круг, играть на гитаре для всех их любимые песни, прилетать на помощь к любому.
И буду спать спокойно, зная, что прилетят ко мне.

Ты не можешь получить все сразу. Где-то обязательно не повезет или будет плохо.
Я говорю это тебе как мантру, как молитву изо дня в день. И по волосам рукой провожу, как бы демонстрируя этим жестом - лишь бы не словами, не вслух, - что я люблю тебя.
У меня никогда не было такого человека, чтобы я его не стеснялся. Постоянно были границы.
Тебя же я не смущаюсь совсем. Я действительно могу рассказать тебе очень многое. Удивительно, когда общаешься с кем-то и чувствуешь не влюбленность, но теплоту. Моя любовь сжигает.
Ты это вечно тлеющие угли. Мне с тобой тепло настолько,
Будто я сижу в одеяле перед камином, вытянув ноги в шерстяных носках.
И я очень старый. И мы с тобой все так же болтаем обо всех существующих глупостях, смеемся как ненормальные и не перестаем верить в то, что Ра ночью обязательно выиграет и завтра солнце снова взойдет.

"Надо уметь молчать вообще обо всем, что имеет значение лишь для тебя одного."

Можно ли утверждать, что ты не любишь человека, что он тебе до невозможности противен? И сила твоего отвращения равняется расстоянию до луны.
Можно ли достоверно узнать любишь или уже нет? А если любил, то как могло все пройти, ведь любовь не проходит. Или проходит?
Есть этажи стресса Ганса Селье, на третьем этаже присутствуют даже оси. Но есть ли этажи любви? Возможно ли это - измерить любовь? И если ее можно измерить, не превратится ли любовь тогда в просто любовную связь?
Любовь - это порыв эмоций настолько сильный, что чувства выходят изо рта пеной, голосом, нечеловеческим рыком, это когда скалишь зубы и готов лезть на стенку. Это разрушение всего вокруг. В первую очередь себя.
И если ты говоришь, что любовь прошла, тогда почему мысли не отпускают тебя даже ночью, пробираясь лисами в твои безмятежные сны? И почему по утрам, когда все люди думают практически ни о чем, ты сидишь несколько минут на кровати, жалея, что не можешь уснуть навечно, что утро так быстро всегда наступает и что реальность так далека от сна?
И даже это жалкое осознание невозможности и абсурда причиняет боль. Тебе противно от самого себя. Противно потому, что ты не такой для определенного человека.
Ты просто не нравишься. И что бы ты ни сделал - все будет не то и не так. Ты не тот, даже если ты лучший. Смирись.
Но смирение лезет из тебя сожалениями, просачивается сквозь кожу безысходностью.
Другие тебе не интересны, других нет, не существует.

Меня всегда раздражает, когда люди относятся к себе с излишним самолюбованием.
Когда смакуют каждое сказанное в свой адрес лестное слово, когда сами без умолку болтают о себе, придумывают пафосные фразы, которыми кидаются во всех непонятных ситуациях.
Человек должен быть естественным. Не замерзшим на селфи, усиленно сохраняющим то самое выражение лица, с которым он выглядит круто.
Естественность - это когда человек не думает о том, как он выглядит. Смеется, стуча кулаком по столу. Говорит с набитым ртом, облизывает пальцы и абсолютно не смущается тебя, никого вокруг.
Он раскован настолько, что ему нет нужны быть красивым на фото или вставлять уместные фразы в разговоре. Он корчит рожи, громко говорит, может пихнуть тебя или повиснуть на шее, трясясь от смеха. Он бежит к тебе навстречу в метро, размахия руками еще издали.
Вы идете по улице, эмоционально жестикулируете, он может начать безумно прыгать или кричать. А потом побежит по земле или в своих мыслях. Ты - за ним.
У него нет глупых инстаграмов, твиттеров, еще черт знает чего. Он живет здесь и сейчас. Может быть грубым, язвительным и насмешливым.
Щурится, когда думает. Закатывает глаза, когда показывает негодование.
И у него абсолютно отсутствуют границы личного пространства.
Я имею в виду, что человек не обвешал себя ярлыками. Он наслаждается в первую очередь жизнью и людьми, окружающими его.
Ему некогда думать о том, как бы получше выглядеть, что покрасивше сказать.
Ему не стыдно споткнуться, ошибиться. И никто не засмеется над ним, если он упадет.
Он красивый в любом случае, в любом виде, в любой день недели. Он красивый внутри.

Тебя коснётся – рано или поздно – проблема доверия. И, казалось бы, пресловутый пуд соли на зубах давно отскрипел, и огонь с водой скромно прикрыли за собой дверь, помахивая на прощание медными трубами, а что-то не даёт покоя. Свербит, мешается, будто заноза на изнанке восприятия, не даёт адекватно оценивать происходящее.
Решил человек довериться кому-либо, скрестил пальцы, положился на русское "авось", и… И стал уязвим. И был уязвлён. И каждый раз, когда меня преследует по пятам, заискивающе ловя мой взгляд, назойливое желание открыться/довериться/етц, я не даю себе расслабиться, не позволяю своему организму сделать вздох облегчения. Пусть меня загложет эта чернота изнутри, но я не позволю кому бы то ни было оказаться в выигрышном положении. А слабость перед людьми – самое ужасное унижение.
Словам тесно внутри, они иногда прорываются с подавляемым зевком или ленивым росчерком шариковой ручки, но эти отдельные капли не уменьшают давление океана изнутри моей клетки из костей и плоти.
И скоро я буду не в силах их удерживать.

в желании быть понятым нет ничего постыдного. стыдно бояться и стесняться себя самого.
я слышал как многие это говорят, мол, стыдно быть слабым, стыдно плакать, стыдно падать.
но все забывают, что стыдно это не упасть, а не встать после падения.
стыдно плакать и ничего не менять.
стыдно стоять на месте и не становиться лучше, сильнее. вот это стыдно.
любить безответно тоже не стыдно.
и не стыдно, когда отвергают.
стыдиться любви и унижать за любовь вообще самое последнее дело, и нормальный человек никогда не будет насмехаться.
но лично я не буду чувствовать стыд, если кто-то посмеется надо мной.
что для вас значит чужое говномнение? делайте то, что считаете правильным и то, во что верите.
живите по-совести.
и стыдитесь только перед самим собой, а не перед другими.

Когда люди уходят без объяснения причины, человек, которого бросают, умирает. Не в прямом смысле, конечно. Он никогда не сможет забыть этого, потому что неизвестность не дает покоя. Она не дает расслабиться, забыть, отпустить, она даже спать по ночам не дает.
Идешь в аптеку и просишь чего-нибудь от разбитого сердца, конечно, говоря иными словами: " Чего-нибудь от бессонницы у вас нет?" И ты надеешься, что сегодня заснешь нормально, проснешься другим человеком, со свежими мыслями и идеями. Сама мысль оживляет, не так ли? А тебе в ответ грубо:" Только по рецепту!"
Внимание вопрос! Посоветуйте какой-нибудь рецепт, чтобы впредь не было так больно. А все молчат…
Конечно, самый легкий способ - замкнуться. Ни доверять, ни звонить, ни писать, а главное, никаких клятв, вроде: я буду с тобой до конца! Скажи просто, я буду любить тебя, пока не надоешь. Я поверю, даже не обижусь.

В прошлом году я часто говорила, что хочу уметь читать мысли. Такое уж нелегкое время было, что мне необходимо было знать, о чем думают окружающие. Но все знают, что способность «чтения мыслей» далеко не идеальна, голоса в голове, вечно ты знаешь, о чем думает собеседник и все такое. Сегодня я поняла, что не хотела бы читать мысли.
Но здорово было бы, если бы можно было вот так взять, зайти на Саммер и найти тут тлоги всех-всех самых важных. И временами, когда станет совсем запутанно и тяжко, читать о том, что в их сердцах.

Не перестаю твердить, что в большинстве случаев нужно вслух говорить, что у тебя на душе, всем будет легче жить. Сама этому правилу следовать не могу. Эгоистка. Да.