Иногда, когда я приезжаю к папе, у них собирается большая компания, и я весь вечер сижу напротив дочки одной из подруг семьи. У нас разница всего год или два, но выглядит она намного старше – и живет тоже. У нее есть работа, она живет отдельно от родителей, у нее есть молодой человек-немец, с которым она колесит по разным странам, а до этого были тридцатилетний француз-фотограф и прочие персоны, вызывающие интерес у всех. Даже не говорю о небольшой части зависти и большой части недоумения во мне, когда после вечера, проведенного напротив этой девушки, я захожу в ванную и смотрю на свое отражение.
Иногда на мою подругу нападает тоска, и мы начинаем почти уже традиционный обмен самыми-страдательными-песнями-в-плеере. А еще бесконечный разговор о том, почему у нас никого нет. Минут через пять я думаю о том, что последний раз я встречалась с кем-то два года назад, причем была настолько глупа, что выбрала на эту прекрасную роль своего однокурсника. Те два месяца явно не стоили всех мук совести и бешенства в его адрес, когда он задает самые тупые в мире вопросы и использует такие выражения, от которых все внутри меня закипает («мечташеньки», «лел» и «устал как pes» все еще способны вызвать судороги).
Иногда я просто начинаю заморачиваться и думать о том, что через месяц уже «мне двадцать лет и никого рядом нет, никого рядом нет, никого рядом нет». А также нет ничего из следующего списка: работы, стажировки, второго нормально выученного языка, путешествия в Ирландию и Скандинавию, билетов на сто концертов любимых групп и хоть сколько-нибудь нормальной жизни, которая бы не вызывала беспокойства у старших родственников.

А иногда я сижу в пол второго ночи и читаю книгу о романах Фолкнера, заедая улабку миндальным печеньем.
И в этот момент жить так хорошо, жить так здорово.