В детстве у меня было две любимых книжки – одна дома и одна в Пушкино, у дедушки.

Не знаю, сколько раз я доставала из шкафа «Однажды Катя с Манечкой», но помню, как тихонько кралась в комнату, чтобы не разбудить маму, и изображала шпиона, вытаскивая книжку через небольшую щель между дверцей и полкой (детские книги всегда стояли слева, и доступ к ним по утрам перекрывал откинутый подлокотник дивана). Почему-то я не встречала никого, кто хотя бы слышал про эту книжку, но я перечитывала ее бесконечное число раз. И каждый раз смеялась над Сережей, который вечно рвался на пыльные антресоли, над тем, как Катя приклеивала торчащие уши клеем, а Манечка спала с прищепкой на носу, над их мамой-художницей, которая называла дочерей мартышками, и над папой, с которым можно было играть в генералов крокодильих войск.

Вторая книга хранилась у дедушки, и я читала ее в крепости из огромных подушек. Это был сборник «Сказки скандинавских писателей», и там рассказывались истории мальчика, который нашел волшебный мелок, людей и разбойников из Кардамона, муми-троллей, про которых сейчас у меня есть отдельная толстенная книга, перечитываемая каждый ноябрь, и, конечно, там была история про Людвига Четырнадцатого и Тутту Карлсон. Лабан, медовые пряники, Максиммилиан, папа и мама Ларссоны, пугало посреди овсяного поля, через которое надо было пробираться под шляпой, курятник, «Пин-пинтересно» и девиз клюквенным соком на бересте «Да здравствует хитрость! Ура Ларссонам!».

Я не знаю, сколько еще книг я прочту, сколькие из них станут моими любимыми. Но любимые книги из детства – это совсем другое. В них нет горьких ошибок, которые ты совершил, расставаний, с которыми не свыкся, предательств и измен, которые засели глубоко внутри. В них есть только многочисленные утра, когда ты вылезал из-под одеяла намного раньше родителей, кухонный диванчик, на котором ты читал и улыбался знакомым уже наизусть историям, и привычный запах крепкого чая с лимоном, черного хлеба с маслом и яиц всмятку – детского завтрака, который проверенно спасает настроение до сих пор.